Выбросив руку с ножом вперед, он пробил лезвием бок Виктора.

Тот вскрикнул от боли и сильным ударом локтя, двинул его точно в лицо. Попал во что-то мягкое. Хрустнуло. Алекс взвыл.

Виктор резко крутанул руля влево — машина совершила резкий разворот, отчего пассажир не удержался и по инерции съехал к двери, оказавшись в очень неудобной позиции.

Виктор почувствовал, как по ноге потекло что-то горячее, липкое. Этот чертов Алекс нанес ему серьезную рану. Но реагировать было некогда — борьба в салоне машины продолжалась. Алекс попробовал вновь ударить его ножом, но Виктор выхватил пистолет и тут же выстрелил — пуля пробила дверь, всего в нескольких сантиметрах от тела Алекса.

Снова выстрел — на этот раз попал ему в руку. Тот вскрикнул, зарычал от боли и выронил нож.

Вихлявшую по дороге машину вдруг занесло на встречную полосу. Кикоть попытался выкрутить руль, чтобы уйти от столкновения, но не получилось — в них влетела белая Волга. Будучи не пристегнутым, от сильного удара, он по инерции ткнулся всем корпусом в руль, отчего сразу же перехватило дыхание. Он выронил пистолет. А Алекс, умудрившись открыть дверь, выскочил наружу из попавшей в аварию машины и бросился бежать.

Выбраться наружу у Виктора не вышло — дверь заклинило. Кое-как выбравшись через пассажирское место, он сделал несколько шагов и вдруг остановился — справа, вся рубашка и брюки были в липкой крови… Он устало опустился на горячий асфальт.

Со всех сторон уже приближались люди. На их лицах был и страх, и удивление, и сострадание. Но Виктору вдруг стало как-то все равно, захотелось прилечь и отдохнуть. Прямо тут, на асфальте. На проезжей части…

Джон Вильямс внимательно наблюдал, как душманы Рахмат Шаха грузят на ГАЗ-69 сразу три больших контейнера с полным комплектом ПЗРК «Стингер».

Американское командование намеревалось поставить их афганской оппозиции намного позже, к концу восемьдесят шестого года. Изначально речь шла о пятидесяти комплексах, но под его влиянием их доставили в три раза больше. Первые десять уже были здесь, остальные размещались на секретных военных складах в Пакистане.

— А когда будут еще? У шурави много вертолетов! — нахмурился Шах.

— Сначала опробуйте их в деле! — довольно заявил американец. — Гарантирую, что у советских военных летчиков против такого оружия защиты попросту нет!

Абдулматин и Хадид тоже были очень довольны.

«Шайтан Арба» сильно деморализовал моджахедов. Именно из-за того, что штурмовые вертолеты были хорошо защищены, быстры и вооружены под завязку, духи не осмеливались вступать в открытое противостояние с летчиками.

Да, иногда удавалось сбить Ми-24 используя устаревшие советские комплексы «Стрела» и их китайские и египетские аналоги. Либо пулеметы ДШК, установленные на пикапы. Но даже в этом случае, шансы были далеко не равны. Теперь же, с появлением у душманов новейшего вооружения, ситуация изменится в другую сторону.

Правда, Джон умолчал, что эта версия ПЗРК была базовой и уже не являлась чем-то серьезным. Было опасение, что душманы начнут продавать эти комплексы в Иран.

— Абдулматин! — окликнул моджахеда Джон. — Первым выступишь ты. У границы с Пакистаном есть небольшой военный аэродром, в Асадабаде. Там находится две вертолетных эскадрильи. Проберитесь туда со своими людьми и используйте все три комплекса, чтобы сбить все, что будет заходить на посадку или взлетать. Главное, не допустите, чтобы «Стингер» попал в руки советской разведки! Если будет такая угроза, все нужно уничтожить. Это ясно?

— Да, — кивнул душман, затем победоносно добавил. — Это наша земля! Наши горы!

Глава 9

Мужской спор

Сдача вступительных экзаменов прошла не совсем так, как я представлял.

Видимо дежурный по КПП уже получил соответствующее указание от начальника училища, так как помощник из смены наряда, в лице курсанта, все время находился рядом со мной. Боец оказался худощавым и высоким, а на поясе болтался штык-нож в коричневых ножнах. Он ответственно отнесся к поставленной задаче — глаз с меня не сводил. Ну и заодно выступал в роли проводника, ведь территории училища я не знал совершенно.

Когда вошли в учебный корпус, сразу поднялись на третий этаж. В учебном отделе нас встретил аж целый капитан. Судя по тому, что сегодня была пятница, и уже стукнула вторая половина дня — тот посчитал, что положенную норму отработал. Скоро рабочий день закончится и можно будет идти домой. Выражение лица соответствовало. А тут ему еще меня скинули — естественно, офицер был не очень доволен.

да и внешний вид так себе — какой-то помятый.

В то время на повседневной военной форме одежды липучек с нашивками, на которых значилась фамилия военнослужащего, конечно же, еще не было. На современной, что офисной, что ВКПО, имелся целый комплект нашивок. Это не очень красиво, зато удобно. Бывает, нужен тебе офицер или сержант, а как он выглядит, понятия не имеешь. А так идешь мимо, раз — а вот он.

В те годы считалось, что никаких фамилий быть не должно.

Судя по всему, офицер уже был в курсе моей ситуации, поэтому никаких недоразумений не было.

— Ты кто?

— Старший сержант Громов! — отчеканил я. — Прибыл для сдачи вступительных экзаменов!

— Почему не по форме?

— Потому что я не в служебной командировке.

— М-м, вот ты какой! — произнес он, смерив меня внимательным взглядом. Сказано это было без негатива, а скорее даже наоборот. С некой насмешкой.

— Так точно. Такой.

— Ну, пошли!

Пока я поднимался по ступенькам на третий этаж, разболелась нога. Капитан это дело заметил.

— Чего прихрамываешь?

— Да так, небольшая травма. Не долечился еще.

Мы прошли по коридору, потом он завел меня в пустой класс. Сопровождающий меня курсант остался снаружи.

Быстро осмотревшись, я сел за парту, осмотрелся.

Судя по всему, это учебный класс. Три ряда парт, за каждой по два стула. Имелась большая доска коричневого цвета, вся в меловых разводах. Она была исчерченная какими-то группами цифр, стрелками, фигурами. Все стены были увешаны разноцветными плакатами, учебными стендами. Некоторые из них имели задвижные шторки — видимо за ними была какая-то секретная информация. Либо же, там было что-то такое, что скрывалось в те моменты, когда в этом классе проходили сдачи зачетов или экзаменов. Ну, чтобы курсанты не подсматривали. Однако никакой специальной техники я здесь не заметил. Да и с чего бы? Классов полно, учитывая размеры здания. И предназначение у них, скорее всего, разное. Этот — для обычных дисциплин, вроде той же математики или геометрии.

— Так, Громов! Смотри, я капитан Мишкин. Один преподавателей, буду принимать у тебя экзамены. Сразу скажу, не надейся, помогать я не буду. И вообще, мне это очень не нравится.

— Что именно? — поинтересовался я.

— А! — тот устало вздохнул. — Очередной генеральский сынок, хочет по-быстрому получить звание офицера, а потом обратно, под крыло папы. И пошел карьерный рост в гору. Знаешь, сколько раз я такое видел?

— Здесь? — уточнил я. Взглядом и жестами показал, что имею в виду стены военного училища.

Тот на мгновение задумался — видимо, не ожидал именно такого вопроса.

— Нет, не здесь, — быстро ответил он. — Я уже восемь лет везде наблюдаю одно и то же. Был в трех разных учебных военных заведениях. Везде есть такие, выскочки.

— И здесь тоже? — снова уточнил я. Акцент был сделан на фразу «одно и то же».

Повторно повисла продолжительная пауза. Общительный мне капитан попался, однако. И явно неудовлетворенный. Раз тебе так не нравится существующая систему, ну уйди ты из училища — у военных работа бывает разная.

Мишкин недовольно нахмурился, но на мой вопрос отвечать не стал. Выдал дежурную фразу:

— Я смотрю, ты шибко умный?

А вот я решил прояснить обстановку и объяснить, кто я такой.

— Так точно, но смотря с какой стороны посмотреть. В дисциплинах военных немного понимаю. Однако, все совсем не так, как вы подумали, товарищ капитан! — сказал я, глядя на него внимательным взглядом. — Мой отец не генерал. И вообще не офицер. У меня даже нет влиятельных родственников. Я всего добиваюсь сам, своими силами, благо опыта более чем достаточно. Как я сюда такой одаренный попал? Да очень просто. В Афганистане, под пулями душманов, мне повезло спасти жизнь одного военного советника, который потом стал генералом. Ну а в благодарность, он предложил мне поступить сюда. Честно говоря, я не в восторге, но свои плюсы есть.