— Вас заметили?

— Нет. Они глупые, а среди гор много места.

Конечно, выходка лидера оппозиции отчасти была неприемлемой, но Вильямс уже знал о том, что произошло. У него в тренировочном лагере повсюду были глаза и уши, поэтому он знал обо всем, что здесь происходит.

— Абдулматин, хорошо, что первая ракета нашла свою цель… — посмотрев на моджахеда, Джон все же нахмурился. — Однако готовящийся к посадке советский транспортный самолет это сама по себе легкая мишень. Экипаж наверняка даже не понял, что произошло. Даже если они и успели сообщить командованию, это ерунда. Если бы вы встретили штурмовые вертолеты, исход мог быть совсем другим.

— «Шайтан Арба» ждет та же участь! — гордо ответил Абдулматин. — С вашей помощью, мы обучим много отрядов. Такие ракетные комплексы будут по всему Афганистану. Скоро русские будут бояться летать, а потом мы и вовсе прогоним их с нашей земли. Но нам нужно много такого оружия, много ракет. Много инструкторов.

— Вы их получите, но не сразу. На складе уже лежит более тридцати комплектов и около ста ракет. Я гарантирую, что за следующие три месяца, через Пакистан мы доставим сюда еще четыреста комплектов. Однако помните, самое главное, чтобы ни один из них не попал в руки советской разведки! Это очень важно!

— Я вас услышал, Джон! — кивнул тот. — Мы продолжаем придерживаться первоначального плана, наша следующая цель будет у Асадабада?

— Скорее всего, да… — задумчиво ответил американец. — Выманите и ликвидируйте эскадрилью советских штурмовых Ми-24. Если у вас все получится, ход войны изменится. Но к такой операции нужно тщательно подготовиться, ведь теперь вы будете действовать не ночью, а днем! Нужно учитывать много тонкостей… Думаю, что мы начнем через три дня!

Глава 15

Кундуз

Прошло больше двух недель. Наступила десятое июня.

Однако, несмотря на имеющееся распоряжение, нас не торопились переводить в Афганистан, поэтому мы по-прежнему базировались на территории учебного центра.

Время зря не теряли. Мои раны полностью зажили, теперь я носился как боевой конь наравне со всеми. Постоянные тренировки, отработки различных вводных. «Скачки» в том числе. По сорока пяти градусной жаре, в мокрой от пота форме, в полной выкладке… Черт возьми, это было тяжко! Вывезли нас на сорок километров к северу в горы и дали три дня, чтобы вернуться обратно. Ногами, конечно же. Ничего особенного, подобное в порядке вещей при обучении спецназа. Справились все, в сроки уложились.

К слову говоря, наш медик Док все еще лежал в госпитале Ташкента, в окружении молоденьких медсестер, которые делали ему перевязки… И судя по всему, обратно он не торопился. Временно нам в команду дали нового медика из другой команды, которая с треском завалилась на итоговых испытаниях и сейчас решался вопрос о ее дальнейшей судьбе.

Нашим пополнением оказался не совсем молодой бурят, по фамилии Рыскулов. В звании старшего сержанта, возрастом почти под тридцать. Ключевой особенностью медика был тот факт, что в его руках переставала работать практически любая техника. То машина заглохнет, то домкрат не качает, то внезапно автомат заклинит. Даже самый обычный молоток и тот умудрился сломаться, когда бурят забивал кол в землю. Хотя сам молоток вовсе не был старым. Само собой такого индивида подпускать к радиостанции категорически запрещено, иначе выражение «связи либо нет, либо только что была» станет пророческим.

Иногда бурята в шутку называли шаманом, но тот не обижался — видать, привык. И на то была причина. Что ни говори, а в медицине он разбирался хорошо. Все, что касается оказания первой помощи, справился лучше любого из нас. Знал названия всяких трав, компрессов, припарок, грибов и ягод, настоек и прочей народной медицины Бурятии. С собой таскал небольшой бубен, иногда тарабанил в него. Мне шаманская музыка нравилась, хотя и была монотонной и однообразной.

Шут пару раз пытался его подколоть, выясняя, сколько оленей погибло, прежде чем он научился лечить двуногих существ, но тот на полном «серьезе» ответил, что оленей не лечил и вообще, на Чукотке не был. А людей лечить его мама учила, которая врачом работала. Тоже где-то в Бурятии.

Как оказалось, в самом Афганистане он еще не был. Ранее проходил службу где-то в Туркменской ССР под Ашхабадом. Однако на стрельбище показывал прекрасные результаты, отчего Паша Корнеев даже губу прикусил — снайпером-то он у нас числился. У нас так-то все стреляли хорошо — при необходимости, любой мог взять СВД и набить десятку. Но снайпер это снайпер, у него род задач немного другой. Например, достать полевого командира, срезать наблюдателя и прочее.

В общем, в таком составе мы даже успели отработать несколько вводных задач, когда внезапно пришла вторая телеграмма, в которой говорилось, что через двенадцать часов нам предписано покинуть центр и прибыть в Кундуз. Явившийся прямо на учебный полигон майор Карев, быстро собрал группу и довел приказ вышестоящего командования.

По итогу, нам дали всего один час, чтобы собрать личные вещи. Впрочем, там и собирать-то было нечего — у солдата всегда лишнего барахла по минимуму. Лишний вес, это перерасход сил, а значит, вероятность того, что можно не успеть дойти до цели и выполнить задачу в срок. Правда, это на задании. Но привычка вырабатывается с малого.

Само собой, после почти семи месяцев пребывания в учебном центре, улетать с насиженного места не хотелось. С другой стороны, торчать тут без нормального дела всех задолбало, хотелось уже вновь взяться за настоящую мужскую работу.

Само собой, нашего мнения никто не спрашивал, жалоб тоже не было.

Майор Игнатьев быстро собрал все необходимые документы, снял нас с котлового довольствия, получил вещевые аттестаты, личные дела и прочее… На ГАЗ-66 нас оперативно доставили к вертолетной площадке, где уже приземлился Ми-8.

Выбравшись из кузова, я покрутил головой по сторонам — в небе пусто, вертолета сопровождения почему-то не было. Это навело меня на определенные мысли — мы что, будем пересекать границу с Афганистаном без прикрытия? Странно, тут либо свободных вертолетов нет, либо что-то случилось.

Пилоты глушить двигатели не стали, отчего пыль, мусор и мелкая трава поднятые мощными порывами ветра, летела во все стороны. Пригибая головы, держа в руках свои вещевые мешки, мы один за другим бежали к открытому отсеку винтокрылой машины.

— Загружаемся! Загружаемся, не тормозим! — подгонял нас Игнатьев, хотя этого по факту и не требовалось. На вертолетах мы летали много раз, а упражнение по загрузке и выгрузке отрабатывалось чуть ли не еженедельно.

Едва загрузившись внутрь, мы тут же взлетели.

По сути, до точки назначения лететь было не так уж и далеко. Горы в этом месте не высокие, однако пилот все равно взял правее, чтобы обойти потенциально опасный район. Меня удивило, что вертушка поднялась на очень большую высоту, которая была совсем не характерна для полетов для вертушек. Ну, экипажу виднее…

Провинция Кундуз расположена на северо-востоке Афгана. Этот район частично находился в зоне активных боевых действий, обстановка здесь то успокаивалась, то накалялась вновь. Духи в лоб никогда не атаковали, предпочитая устраивать засады или одиночные нападения на посты, после чего прятались где-то в горах. Их гоняли, выкуривали, но потом они приходили снова.

Судя по всему, нас прикомандировали к семьсот восемьдесят третьему отдельному разведывательному батальону, который иначе называли «Кундузским разведбатом». Там же дислоцировался сто сорок девятый гвардейский мотострелковый полк, сто восемьдесят первый отдельный вертолетный полк и двести пятьдесят четвертая отдельная вертолетная эскадрилья.

Все это я прочитал еще в штабе, когда вместе с Кэпом собирал документы в штабе. О достоверности такой информации говорить сложно, поскольку, штат постоянно обновлялся. Также база в Кундузе была перевалочной — здесь останавливались многие колонны, потом шли дальше. Неподалеку, всего в тридцати километрах проходила дорога, по которой в 1979 году отдельные части сороковой армии входили на территорию Афганистана.