Затем просто закрыл за собой дверь. Та тихо щелкнула.

Я быстро осмотрелся по сторонам, затем определив направление движения, отправился в сторону купе проводницы. Ей оказалась молоденькая девушка, лет двадцати пяти, ниже меня почти на голову, при этом еще и пухленькая. Чем-то смахивала на морскую свинку, хотя была симпатичной.

Едва ли не столкнувшись с ней лбами, я извинился и спросил в какой стороне находиться мой вагон. Так, натянув дежурную улыбку, конечно, удивилась, но направление указала. Видимо поняла, что я просто сел не в тот вагон и теперь искал свое место.

Поблагодарив за наводку, я оглянулся на купе, где остался Александр. В коридоре никого, света оттуда не падало. Значит, дверь так и осталась закрытой. А сам Александр не посчитал нужным меня возвращать. Да и с чего бы? Формально, подчиняться какому-то непонятному персонажу, поведение которого никак не вязалось с сотрудником КГБ, мне было не нужно. Удостоверения личности офицера я не увидел, а на словах, как говориться, Лев Толстой, а на деле… Возможно, он вообще не офицер и ни к армии, ни к конторе отношения не имеет. Зато странности в поведении ему точно не занимать.

Мой вагон оказался через аж три перехода.

Пока шел, меня вместе с поездом, покачивало туда-сюда. За окном мелькали огоньки какого-то населенного пункта.

Во всех вагонах, как и положено, горело тусклое дежурное освещение. Пассажиры, что зашли в поезд на последней станции, уже разместились на своих местах. В плацкарте же все на виду, поэтому хочешь, не хочешь, а все равно замечаешь, что делают соседи. Кто-то уже развернул постельное белье, кто-то заканчивал, а кто-то уже оккупировал полки. Были и такие, что заканчивали рыльно-мыльные процедуры в специально отведенных для этого отсеках. Запах там был характерный, что поделаешь.

Отыскав свое полу купе, я увидел одну единственную свободную полку. На ней сложенное одеяло и подушка. Белья нет. Взглянул на номер, сверил с билетом — точно моя. Закинул туда рюкзак. Отправился к проводнику теперь уже этого вагона.

Хотел взять постельное белье и чая.

Сам не знаю почему, ну вот прям сильно захотелось горячего сладкого чая, в металлическом подстаканнике с ручкой. Чай в поездах всегда особенный. Было в этом что-то такое, что с годами не меняется. Правда, пакетированный чай, все равно не то. И неважно, советский поезд или российский, традиции в целом остались те же. А может и медные или латунные подстаканники. Жаль, нет возможности их сравнить с современными.

Проводником оказалась женщина лет сорока пяти, с копейками. В форме, с головным убором. В аккуратных туфлях.

Смерив меня усталым взглядом, она поинтересовалась:

— Молодой человек, что, белье нужно?

— Ага. И чая, — улыбнулся я.

— Хорошо. Сейчас принесу.

— Да чего вы будете бегать? Давайте я сам себя обслужу, не сахарный. Уж белье донести, да стакан чая, можно и самому.

Уставшая за день проводница была рада такому предложению. Быстро вскрыла один из своих многочисленных шкафов — сразу запахло стиральным порошком. Запах сильный, характерный. Так пахло только в СССР. Кстати, судя по всему, точно таким же порошком стирают постельное белье и в армии.

Чай сделала сама. Заварка, сахар и кипяток — все в шаговой доступности. Вручив мне сложенное белье, а в другую руку чай, она спросила:

— Пожалуйста, еще что-то нужно?

— Спасибо, вроде бы нет. А, кстати, а патруль милиции в поезде есть?

Та сразу насторожилась.

— А что случилось?

— Ничего не случилось. Я просто интересуюсь. Пока сюда шел, тремя вагонами ранее в одном купе заметил подозрительного человека. Мне кажется, у него с собой было оружие.

Женщина округлила глаза.

— Да вы что?

— Угу… Странно, что в такое позднее время пассажир не спит, да еще и с оружием. Наверное, лучше бы сообщить сотрудникам милиции, пусть проверят. А то мало ли.

— Правильно. А какой вагон?

— Одиннадцатый. Он в купе, едет один.

— Хорошо, спасибо вам за сигнал. Сейчас предупрежу коллег.

— Только давайте тихо, а то будет неловко, если тревога окажется ложной.

Та закивала головой, а я еще раз поблагодарил и пошел на свое место.

Пока чай остывал, я быстро заправил постельное белье, подготовил подушку, одеяло сложил под ноги — в такое теплое время года оно попросту ни к чему.

В несколько глотков опустошив стакан до половины, я облизнулся — действительно вкусный чай. Сделав еще несколько глотков, вернул стакан на столик, на котором уже лежала провизия соседей. Пахло колбасой.

И носками.

Скинув верхнюю одежду, я остался только в майке. Достал из своего рюкзака шорты, натянул их. Благо вещи были куплены в Ташкенте заранее. В Союзе, таких вещей бы я не купил.

Залез наверх, разместился. Вытянулся.

Вот теперь можно и отдохнуть.

Умение отрубаться, о котором я уже не раз упоминал, позволяло мгновенно засыпать где угодно, хоть в поезде, хоть в окопе. Мозг сам себе дал команду спать, а раз так, то весь организм спит. Но вместе с этим, разведчик умеет спать чутко. И это качество оказалось весьма полезным…

По внутренним ощущениям прошло около часа, когда я ощутил неладное.

Приоткрыв глаза, я увидел, как кто-то лазит по нашему полу купе. Не двигаясь, я скосил взгляд — сосед с другой стороны спал. Взгляд цеплял еще и пассажира снизу. Вернее, бугор, накрытый белым пододеяльником. Из-за того, чтобы было достаточно темно, что-то различить было сложно. Тот тихонько рылся по сумкам и висящей одежде. Грабитель, что ли?

Ну, да. Точно. Пользуясь тем, что в такое время у человека самый глубокий сон, он обшаривал вещи. Действовал аккуратно, но вместе с этим, как-то неповоротливо. Словно ему что-то мешало.

— Эй, братишка! — тихо произнес я, привлекая внимание ночного гостя.

Тот подобного конечно же не ожидал, резко вскинул голову. Удар ногой точно в нос — это весьма болезненно. Даже без обуви. Прилетело быстро и точно. Сдавленно взвыв, ночной грабитель отлетел в сторону и не удержавшись, вывалился в коридор. Из карманов что-то посыпалось на пол, зазвенело. А я, ловко спрыгнув вниз, рванул к нему — мало ли, скольких он там уже успел обчистить. Но тот, видимо сообразив, что вот-вот попадется и выкрутиться уже не получится, принялся отбиваться ногами. Я отпрянул, потому что лезть под удары грязных кроссовок было бессмысленно. Тот лихо вскочил, швырнул меня горстью мелочи и развернувшись, бегом помчался прочь.

Преследовать его я уже не стал. Посмотрел на пол — в полутьме тускло блестели кольца, серьги, еще что-то… Ну, гад, ловко придумал. А когда я поднялся и обернулся, то почти сразу, всего в паре метрах от себя увидел Александра — тот, с предельно ясным взглядом, замер в проходе. Очевидно, что он совершенно не ожидал наткнуться на меня при таких обстоятельствах. Стойка странная, явно не мирная. А в здоровой руке у него я приметил короткий нож-бабочку…

Очевидно, что он тут оказался не просто так. Не случайно.

Меня, сволочь, ищет… Чтобы устранить угрозу втихую, пока она спит! Так проще всего, ведь он уже понял, что я противник, которого с ходу, тем более силой, не взять. Тем более с его-то нынешним состоянием.

Справиться с ним сейчас мне было бы несложно, однако неминуемо поднимется ненужный шум, который разбудил бы других пассажиров. Тут он в невыгодной позиции… Черт возьми, что же он предпримет?

Прошло несколько секунд, как вдруг сзади раздался шум открывшейся двери и чей-то противный голос:

— Вот он! Это он мне всю малину обломал!

Глава 13

Схватка в поезде

— Полковник Семенов, докладывайте!

Со своего места поднялся офицер крепкого телосложения, раскрыл лежащую на столе папку красного цвета.

— Товарищ генерал, товарищи офицеры! — начал полковник, поглядывая в сводку. — Сегодня утром, в четыре часа десять минут, на подлете к военному аэродрому в Асадабаде был сбит наш транспортный самолет АН-24. На борту имелось инженерное имущество, запасные детали для авиационной техники, боеприпасы. Экипаж три человека и восемь пассажиров. Обломки упали в горной местности, в четырех километрах к востоку от аэродрома. Выживших нет. На месте уже работают наши группы. Уже сейчас ясно, что это не было аварией или технической неисправностью, так как пилот успел доложить, что по ним запущена ракета. Предположительно, афганскими душманами был использован переносной зенитно-ракетный комплекс «Стрела» либо «Стрела-2». Однако здесь остается странным тот факт, что самолет был сбит на высоте почти в три километра. Наши ПЗРК не рассчитаны на поражение целей на таких высотах. Эффективный потолок работы составляет полтора, в лучшем случае два километра.